Читать книгу "В Мраморном дворце - Великий Князь Гавриил Романов"

После всенощной в домовой церкви с вербой в руках я отправился на вокзал, где меня ждали Тинтин и пришедшие проводить меня директор корпуса, воспитатель и некоторые кадеты моего класса. Я уехал в Петербург.

Глава VI. 1903–1905. Две зимы в Ливадии и одна в Павловске

Осенью 1903 года врачи объявили, что я по состоянию здоровья не могу провести зиму в Петербурге, и решили отправить меня в Крым. На южном берегу Крыма, в имении государя Ливадия, мы поселились целой компанией: Иоанчик, я, наш воспитатель М.И. Бородин, его жена, наш лакей Анисимов и его помощник Спиридон; а также повар, кухонный мужик и горничная Бородиных. Две ночи мы ехали в поезде до Севастополя, а от Севастополя, через Байдарские ворота, на лошадях до Ливадии. У Байдарских ворот перед нами развернулась дивная картина: Черное море во всем своем величии, это громадное водное пространство, скрывающееся за горизонтом. От Байдарских ворот дорога спускалась зигзагами и, далеко еще не доходя до моря, тянулась вдоль него до самой Ливадии. Мы приехали вечером, в темноте, выехав из Севастополя после завтрака.

Нам отвели дом высших чинов охраны, он был расположен непосредственно над верхним шоссе. Это был прекрасный дом из серого крымского камня. Он был светлый, уютный, обставленный удобно и просто. Перед домом была площадка, покрытая мелким серым гравием, который как-то особенно шуршал под колесами экипажей. Этот звук мне помнится еще и сейчас.

Весь наш день проходил строго по расписанию. На наше здоровье было обращено особое внимание. Каждое утро приходил ливадийский врач, Пантюхин, пресимпатичный человек, и выслушивал нас. Он очень часто нас взвешивал и следил за нами. После утреннего чая или кофе с вкусным серым хлебом, называвшимся “докторским”, мы прогуливались по площадке перед домом, после чего начинались уроки, которые продолжались до завтрака. К нам ездили преподаватели Ялтинской мужской гимназии. Мы с Иоанчиком занимались отдельно друг от друга: было решено, что для каждого из нас так будет лучше. В переменах между уроками мы выходили на двор. Завтракали и обедали мы с Бородиными, и жене воспитателя мы обязаны были целовать руку, чтобы приучиться к хорошим манерам.

После завтрака мы ездили верхом или шли гулять. Ездили мы на наемных лошадях, которые были совсем приличны. После прогулки пили чай и принимались за приготовление уроков, вплоть до обеда. После обеда мы обыкновенно бывали свободны. Перед сном снова прогуливались по площадке. Бородин был прекрасный администратор, воспитатель и преподаватель. Он замечательно наладил наши занятия и весь наш обиход. Сам он преподавал нам русский язык и литературу.

В январе 1904 года мы были, как громом, поражены известием о начале русско-японской войны. Как-то вечером к нашему дому подошла толпа манифестантов из Ялты, и мы должны были выйти на балкон и раскланиваться перед ними. На балкон вынесли лампу, чтобы осветить нас с Иоанчиком. Конечно, кругом все только и говорили о войне. Когда в начале апреля было получено известие о гибели адмирала Макарова и чудесном спасении Кирилла Владимировича, мы послали телеграмму великому князю Владимиру Александровичу и Марии Павловне.

Когда вечерами мы ходили гулять, Бородин обычно шел вместе с нами. Он был разносторонне развитым человеком, но, как у человека не нашего круга, у него на многие вещи были другие взгляды, что, разумеется, влияло на наше воспитание. Под влиянием этих взглядов Иоанчик написал как-то письмо сестре Татиане о том, что она должна поступить на курсы. Дяденька, узнав об этом, возмутился и сделал Иоанчику строгое письменное внушение.

Весной у нас были экзамены. Приехала целая комиссия, которая торжественно заседала в столовой. Среди других был генерал Завадский из Петербурга; председательствовала тетя Стана, впоследствии жена великого князя Николая Николаевича.

Время перед экзаменами было довольно тяжелым. По каждому предмету приходилось подготовляться несколько дней. К нам приезжали учителя, и мы зубрили при их помощи. Зато как приятно было, когда это горячее время кончилось. Я отвечал, в общем, хорошо, и мы благополучно перешли из шестого класса в седьмой.

В мае месяце, по окончании учебного 1903/04 года, мы поехали домой в Петербург. Ехали на лошадях через Ай-Петри до Бахчисарая. Это было длинное путешествие. Выехали утром, завтракали на Ай-Петри и к вечеру приехали в Бахчисарай. С Ай-Петри открывался дивный вид, но на него был очень тяжелый подъем. Зато от Ай-Петри до Бахчисарая шла прямая, гладкая дорога степями, покрытыми цветами. Я помню целые поля маков.

Мы осматривали Бахчисарай и видели знаменитый фонтан, воспетый Пушкиным. Я снял его своим аппаратом. Мечеть в Бахчисарае нам показывал мулла в зеленой чалме. Мы обедали на вокзале. Мне помнится, что за обедом мы получили телеграмму от родителей, в которой было сказано, что убит (на русско-японской войне) конногвардеец Зиновьев, племянник фрейлины матушки баронессы Софии Николаевны Корф.

Две ночи мы ехали до Петербурга. На Николаевском вокзале нас встретили родители. Мы не виделись с сентября месяца, и как радостно было снова увидеть их. В Мраморном у нас больше не было комнат, а потому мы поселились в дедушкиных комнатах. Мы долго, несмотря на прекрасную погоду, не переезжали в Стрельну. Бабушку, слепую и больную, решили не трогать и оставить в Мраморном. Так она больше никогда и не выехала из Мраморного дворца, прожив в нем безвыездно с 1903 года по 1911-й, до самой своей смерти.

30 июля 1904 года я шел по двору перед Стрельнинским дворцом, когда мне сказали о рождении наследника цесаревича Алексея Николаевича. Я чуть было не заплакал от радости.

Мы ездили на крестины наследника в Большой Петергофский дворец. Приехав во дворец, мы пошли с родителями, Татианой и младшими братьями в комнаты, в которых собиралось семейство. Нам пришлось подняться по лестнице во второй этаж. Наверху я сразу же увидел подле дверей принца Генриха Прусского и принца Луи Баттенбергского – они оба были женаты на сестрах императрицы.

Государь приехал веселый и довольный, в голубом атаманском мундире, то есть в мундире полка наследника, с бриллиантовой Андреевской звездой и бриллиантовым орденом Андрея Первозванного, висевшим на Андреевской цепи. Государь и великие князья надевали бриллиантовую звезду и орден лишь в самых торжественных случаях.

Мы шли в выходе по залам дворца, вошли в церковь и встали с правой стороны. Наследника несла в этом же выходе, на подушке, обер-гофмейстерина светлейшая княгиня М.М. Голицына. Она шла между генерал-адъютантом графом И.В. Воронцовым-Дашковым и генерал-адъютантом О.В. Рихтером.

Войдя в церковь, государь сразу же вышел: родителям не полагается присутствовать на таинстве крещения детей. Этот обычай идет от первых времен христианства, когда родители зачастую бывали язычниками. Восприемниками наследника были императрица Мария Федоровна и великий князь Алексей Александрович.

Когда таинство крещения было совершено, бывший наследник, великий князь Михаил Александрович, который считался наследником, пока у государя не было сына, поехал к императрице объявить ей, что наследник окрещен. Проходя мимо почетного караула Преображенского полка, Михаил Александрович поздравил от имени государя флигель-адъютантом начальника караула штабс-капитана Зеленого, сына И.А. Зеленого, гофмейcтеpa моего отца. Михаил Александрович был в восторге, что перестал быть наследником, потому что он никогда не желал царствовать.